Я ничего не говорил. Ей нужен был слушатель, а не собеседник.

— Но ты, Квилл, не был просто заменой.

Когда я умылся, она все еще стояла перед зеркалом. Я оделся, и перед тем как открыть дверь, мы поцеловались, ее пальцы коснулись моих, и я понял: второго раза не будет. Мы вышли на улицу, она села за руль.

Наклонившись к окну машины, я сказал:

— О тебе ходит легенда, ты знаешь?

Она тихо рассмеялась и подняла глаза.

— Неужели? Но это, должно быть, история без конца. Как-нибудь я сочиню его сама. В один прекрасный день.

Перед самым восходом зазвонил телефон.

— Пожалуйста, слушай внимательно, мистер Квиллер, — сказал Пангсапа.

Тон его был совершенно спокоен.

— Но если это важно, то лучше встретиться. Безопаснее.

Куо подслушивать не мог, но правила есть правила, а правило диктует надежность.

— Да, это важно. Но для встречи нет времени. Послушай, пожалуйста. Мои люди работают постоянно, и один только что мне позвонил. Узнаешь ли ты того, кто сопровождал тебя в атлетический манеж?

Маленький индус.

— Узнаю, Пангсапа.

— Он ждет тебя на Пхет-Бури-роуд, у ступеней крыльца американского представительства. Отправляйся немедленно, если хочешь успеть. Покажешься там, и, если он не появится, сразу звони мне.

— А если появится, то что?

— Он скажет.

Он повесил трубку, и я понял, что придется крепко подумать, но это можно сделать по дороге, потому что идти или не идти — вопрос не стоял. Пангсапа сообщил все, что необходимо. Ситуация была яснее ясного: индус кого-то пасет и, если преследуемая добыча вздумает уйти, он дернет за ней. А это в свою очередь означало, что я, придя на место, могу его не застать, потому что он продолжит слежку и позвонит только тогда, когда представится возможность, — позвонит Пангсапе. И тогда мне самому придется звонить, чтобы узнать у Пангсапы его новые координаты.

Между собой мы называем это «музыкальными стульями». Играет любое число. Когда добыча останавливается, все садятся, и тут уж как повезет — окажется поблизости телефон или нет. Если нет — играем дальше. И так до тех пор, пока не удастся позвонить.

Назначенное место было в десяти минутах ходьбы, и я пошел пешком. Патрули Останавливали все автомобили, за исключением такси, а абсолютное спокойствие тона Пангсапы уже само по себе говорило: «Быстрее, быстрее».

С северной стороны Люмпини стояли два патруля. Я увидел их первый и потратил две минуты, чтобы обойти, но сэкономил пять, которые ушли бы на проверку документов. На перекрестке Плерн-Чит и Раджа-Дамри, у отеля «Эраван», ситуация повторилась, это потребовало еще две лишние минуты. Но я был уже почти на месте.

Он по-прежнему шел за мной, хорошо работал, черт подери. На то, чтобы сбросить его, ушла еще минута — я воспользовался проулком у центральной телефонной станции. Это был косолапый, я заметил его напротив «Пакчонга» сразу же после того, как она уехала. Была его смена, и он дежурил, несмотря на то что она со мной, — они не рисковали. Что ж, молодцы, но на место встречи я хотел прийти один. Пангсапа говорил очень деловым тоном, а значит, мне, возможно, предстояло действовать.

Итак, я сбросил его, проверил — он отстал. Мозг гудел, как высоковольтный кабель. Ожидание могло окончиться в любой момент, а ждать и ничего не делать — весьма неприятное занятие, хуже не придумаешь. «Наше задание остается в силе», — сказал Доман, но его слова означали для меня не более, чем отсчет времени и пассивное ожидание: прислушиваться к вертолетам над рекой, следить, как полицейские обкладывают фонтаны да тормозят проезжающие автомобили, а подсознание в это время ест тебя и точит: «Попался на подставку. Его похитили у тебя на глазах, ты потерял его, и он, возможно, погибнет. Раньше ты работал лучше. Стареешь?»

Еще одна патрульная проехала мимо. Я воспользовался ею как прикрытием. Небо на востоке посветлело, но фонари около американского представительства еще не выключили.

Я встал на ступеньках.

Движения на улицах пока не было, только полицейские машины. Рикши запаздывали. Город сбился с ритма и просыпался медленно и неохотно.

Где-то в небе застучал вертолет.

Я автоматически считал секунды, кончалась вторая минута. Еще одна — и надо звонить.

И вдруг какое-то шевеление на другой стороне привлекло мое внимание. Через дорогу от меня располагался крохотный городской садик, таких на улицах Бангкока множество, они образуют настоящие оазисы. Мне сигналили ладонями. Из олеандровой заросли выставлялись голова и плечи, он смотрел на меня и движениями кистей медленно показывал, что мне следует подойти.

По какой-то причине сам он подойти не мог. Я внимательно осмотрелся и с величайшей осторожностью пересек улицу; в сквере было тихо. Косые солнечные лучи освещали розовые цветы; вдали, за зеленью магнолий, зазолотился купол храма. Под сенью влажных от росы листьев царил полумрак. Он стоял там один и ждал меня. Маленький индус.

Он заговорил тихо, едва слышно:

— Я не мог отойти. Следил за ним. — Теперь он смотрел сквозь просвет между листьями в другую сторону, на улицу, идущую перпендикулярно той, что я только что пересек. Расстояние было ярдов пятьдесят, а просвет в листве олеандров — не больше раскрытой ладони, но я узнал его с первого же взгляда.

Это был человек из команды Куо.

Глава 20

САВАН

Новый день пробуждался, к жизни. Казалось, что рассвет коснулся пока только этого городского сквера с розовыми цветами; улицы за его темной зеленью были тихи и по-ночному спокойны.

По мере того как до них дотрагивалось солнце, лепестки раскрывались; орхидеи склонились к воде, а навстречу им дрогнули и едва заметно приоткрыли свои чашечки белые, словно восковые, лотосы. Над маленьким прудом висел аромат камелий, запахи усиливались, сгущались, в воде и в воздухе замелькали мелкие цветные видения, слабые вначале звуки становились острее и все это будоражило чувства, каждое движение имело свой особый смысл: зажужжала пчела, слетел опавший лист, меж дрожащих теней сверкнула капля росы.

Он снова нетерпеливо дернулся, и я дернулся вместе с ним, чтобы не выпустить его из виду сквозь небольшой просвет в листве. Индуса я отослал полчаса тому назад, он был рад уйти, а я не жалел — он панически боялся Куо и всего, что с ним связано, и только действовал мне на нервы. Оставшись один, я вздохнул с облегчением.

Китаец двинулся обратно, я не сводил с него глаз. Он кого-то ждал, этот кто-то опаздывал, и китаец нервничал, потому что полицейские патрули были на каждом шагу. Мне ничего не оставалось, только молиться, что к нему не подъедут, не станут расспрашивать и не заберут с собой — тогда я потеряю его, а значит, потеряю Куо и упущу шанс добраться до Персоны.

Я ухватился за ниточку, но ниточка была такой тонкой, что оборвать ее мог один-единственный слетевший с ветки лист.

Если его заберут, то начнут допрашивать, и он ничего не расскажет. Откуда-то, но не из каких-нибудь там развалин — все явные укрытия давно уже обыскали, — появился человек из команды Куо. Появился преднамеренно.

Версия: Куо посылает их по очереди, чтобы прощупать возможные пути отхода. Для себя и для пленника. Если их не тронут — они станут наводить контакты, отходной маневр будет детально разрабатываться, они обеспечат защиту, найдут людей; ну а если попадутся — никто ничего не узнает, их план останется в тайне: пилюля с ядом является надежной гарантией против любого метода допроса, известного человеку.

Слабый шанс зарождался вместе с утром. Я должен был не выпустить его, повторять его движения, следовать туда, куда он, выяснить, с кем он вступит в контакт, идти за ним по всему городу, наводненному полицейскими, любое действие которых против любого из подручных монгола оборвет тончайшую ниточку в один момент.

Пангсапа это понимал. Какими бы ни были причины, по которым он помогал мне выслеживать Куо и искать Персону, он понимал, что вмешательство полиции лишило бы нас единственного и, возможно, последнего шанса.